Расхождение российских и западных взглядов на будущее Афганистана и постсоветской Центральной Азии может стать одним из серьезнейших препятствий для сотрудничества после вывода войск НАТО в 2014 г. Эта проблема связана не только с объективными противоречиями в интересах, но и с взаимным непониманием, различием ценностей и представлений о мире. В чем заключается расхождение взглядов России и Запада? В каких областях возможно взаимодействие?
Две точки зрения в России по поводу сотрудничества с Западом
Взаимодействие России и Запада по афганскому вопросу серьезно осложняется тем, что данная проблематика связана с новой «Большой игрой» за влияние на постсоветскую Центральную Азию. Россия и Запад часто видят ситуацию в рамках «игры с нулевой суммой».
Сейчас в России существуют две противоположные точки зрения на ситуацию в Афганистане в связи с предстоящим выводом войск западной коалиции: консервативная и либеральная. Первая заключается в следующем: вывод войск США и НАТО создаст серьезные проблемы для безопасности самой России, так как западная коалиция играла определенную роль в противодействии угрозам безопасности России на афганско-центральноазиатском направлении. В результате потребуются значительные усилия и затраты по противодействию разного рода новым угрозам (терроризм, наркоторговля). Эта позиция характерна, прежде всего, для ОДКБ. Сторонники второй точки зрения утверждают, что вывод войск автоматически будет на пользу России. Данную позицию в последнее время стало публично поддерживать руководство Госнаркоконтроля. В качестве ее обоснования приводятся статистические данные о снижении производства опиатов в Афганистане в последний период пребывания талибов у власти и о резком повышении этого производства после оккупации страны.
Для Запада существенно, прежде всего, то, что эти оценки сказываются на отношении к северной линии снабжения войск коалиции в Афганистане. Представители консервативного крыла политической элиты России считают, что присутствие западных войск в Афганистане и Центральной Азии опасно с точки зрения стратегических интересов Москвы, так как может привести к отходу от сотрудничества с Россией центральноазиатских государств. В этом ключе можно рассматривать периодическое давление на Кыргызстан, направленное на закрытие базы США в аэропорту «Манас», а также попытки резко «взвинтить» плату за транзит по российской территории. Основная презумпция при этом заключается в том, что вывод войск США из Афганистана не будет сопровождаться их реальным уходом из Центральной Азии, они просто сместятся к северу, в том числе на территорию бывшей советской Средней Азии. Согласно либеральной позиции, наличие войск антитеррористической коалиции полезно для интересов России, и, следовательно, нужно делать все для сохранения северной линии снабжения войск НАТО. При этом определенное сохранение позиций США в постсоветской Центральной Азии после вывода войск из Афганистана, согласно этой логике, выгодно России, так как позволяет решать ряд вопросов безопасности при помощи западных, а не собственных ресурсов.
Новая «Большая игра» и ценностно-идеологический конфликт
Новая «Большая игра» опасна не только расхождением интересов ведущих внерегиональных игроков, вовлеченных в ситуацию в Центральной Азии и Афганистане. По образцу того, что имело место в период советско-британского соперничества на Востоке в 1920–1930 гг., и по образцу «холодной войны» (конец 1940-х – конец 1980-х годов) наблюдается ценностно-идеологическое противостояние России и Запада.
Существенная часть политической элиты России (в этом ее поддерживает руководство Китая) считает, что либерализация и демократизация центральноазиатских государств могут привести лишь к росту угроз безопасности, в том числе к усилению влияния радикального исламизма и появлению «несостоявшихся государств». Эту позицию разделяют и политические элиты самих центральноазиатских государств.
Указанный ценностно-идеологический консенсус существует в рамках ШОС и ОДКБ. На Западе его зачастую воспринимают как направленный против него. Например, ШОС поддержал вывод американской базы из Узбекистана после андижанских событий (Ташкент тогда обвинил США в поддержке этого восстания).
В свою очередь, на Западе считают, что более либеральные и полиархичные режимы более устойчивы и поэтому способны эффективнее противостоять разным вызовам безопасности. В этом плане линия на демократизацию Центральной Азии и Афганистана часто воспринимается как органическая часть политики по обеспечению безопасности региона.
Однако реальность противоречит этой базовой ценностной установке. Для всех западных государств характерна дилемма «ценности – интересы» [1]. С точки зрения ценностей сотрудничать с режимом Х. Карзая и правительствами постсоветских государств – значит, укреплять авторитарные режимы. Однако в рамках подхода, основанного на чистых интересах, прежде всего, в сфере безопасности и энергетики, это необходимо. Необходимость выбора между ценностями и интересами приводит Запад к постоянным политическим колебаниям.
Для России и Китая эта дилемма не характерна. Однако поддержка линии на либерализацию Центральной Азии и Афганистана западными правительствами часто ошибочно воспринимается в Москве и Пекине как направленная на заведомую дестабилизацию региона с целью нанесения вреда России и КНР. Это усиливает противостояние между двумя альянсами: КНР – Россия и США – государства ЕС.
Описанное выше ценностно-идеологическое противостояние неизбежно будет сказываться на афганской проблематике, делая зачастую невозможным нормальное сотрудничество.
Различие географических перспектив: взаимодополнительность и конфликт
Россия и Запад по-разному видят перспективы развития ситуации в Центральной Азии и Афганистане, поскольку оценивают их с точки зрения своих специфических интересов и исторического опыта. Эти различия особенно важны, учитывая, что традиционные географические интересы, скорее всего, выйдут на передний план в случае серьезного обострения ситуации в Афганистане после вывода войск западной коалиции.
С точки зрения большинства западных экспертов основу проблематики, связанной с Афганистаном, составляет комплекс проблем под условным названием «АфПак». Это соответствует историческим традициям Великобритании как бывшей метрополии Индии и Пакистана.
Есть на Западе и дополнительное к основному (АфПаковскому) видению Афганистана в северной перспективе. Наиболее явным его выражением послужила выдвинутая Ф. Старром геополитическая модель «Большой Центральной Азии». Причинами этого являются доминирующее влияние пуштунов на афганскую политическую жизнь и региональное влияние Пакистана.
В свою очередь, Россия имеет не меньшие основания, как с точки зрения своих интересов, так и в историко-культурной перспективе, интересоваться Афганистаном, прежде всего, в северном измерении. После распада СССР традиция преимущественного внимания к афганскому северу сказалась на быстром установлении связей России с «Северным альянсом». Новые независимые государства Центральной Азии воспринимаются сегодня в России как органическая часть постсоветского пространства.
Все вышесказанное привело к тому, что планы России и ОДКБ по стабилизации ситуации в Афганистане не выходят за переделы создания разного рода «поясов безопасности» (антинаркотического, антитеррористического) на его северной границе. Памятуя о печальном опыте афганской войны, Россия вряд ли согласится послать своих военнослужащих в Афганистан. Большинство российских экспертов полагают, что в случае осложнения ситуации в Афганистане после вывода войск западной коалиции приоритетом российской политики может стать воссоздание новой «буферной зоны» на севере Афганистана (например, посредством оказания помощи участникам бывшего «Северного альянса»).
Разные географические приоритеты в Афганистане создают определенное «разделение труда» по оси «север – юг» для действий, соответственно, России и Запада. Однако всегда есть опасность, что как разные, так и одинаковые географические приоритеты могут привести к обострению соперничества внерегиональных игроков. США и Великобритания могли бы сосредоточиться на пуштунах на юге, Россия – на узбеках, таджиках и туркменах на севере. Однако в России есть опасения, что США после 2014 г. сместят свое внимание к северу Афганистана и к Центральной Азии. Это может вызвать новый виток российско-американского противостояния.
На что готова пойти Россия в плане сотрудничества с Западом по афганской проблематике?
Ниже будут перечислены те уступки Западу, на которые может пойти Россия по афганской проблематике в случае реализации наиболее оптимистичного сценария сотрудничества. В реальности, если у обеих сторон перевесит установка на соперничество, то и эти меры могут не реализоваться.
1. Сохранение «северного транспортного маршрута». Сотрудничество по Афганистану может превратиться в одно из ключевых измерений выдыхающейся политики «перезагрузки» в отношениях России и США. В этом плане северный маршрут станет надежной линией снабжения баз НАТО и правительственных войск в Афганистане в условиях нестабильности южного направления (через Пакистан).
2. Оказание помощи законному афганскому правительству и антиталибским силам. Россия может оказывать помощь кабульскому правительству по линии расширения программ переобучения афганской полиции, ремонта и эксплуатации вертолетной и другой техники советского производства. Со времен советской оккупации афганские войска и полиция привыкли к советской технике и оружию, которые проще в эксплуатации, чем западные. В случае обострения ситуации в стране и возникновения новой угрозы ее распада Россия может еще больше усилить свою помощь, но при этом однозначным приоритетом для нее станет север Афганистана (особенно таджикские силы).
3. Усиление военной и экономической помощи центральноазиатским странам в контексте обеспечения «поясов безопасности» на границах Афганистана. Россия может активизировать свою военную и экономическую помощь центральноазиатским государствам, в том числе в контексте объявленной В.В. Путиным политики ускорения евразийской интеграции (прежде всего, между Россией, Казахстаном, Кыргызстаном и, возможно, Таджикистаном).
В военно-полицейском плане Россия продолжает оказывать помощь Таджикистану в охране его границы с Афганистаном, и эта помощь будет усилена. Может быть также активизирована антинаркотическая операция ОДКБ «Канал».
В случае обострения ситуации в Афганистане укрепление таджикско-афганской и узбекско-афганской границы возможно за счет постоянного дежурства боеспособных элементов сил КСБР и КСОР ОДКБ к северу от афганской границы. Для этого могут быть использованы силы, размещенные на военных базах в Таджикистане (201 дивизия) и Кыргызстане (авиабаза в Канте).
4. Формирование коалиций ОДКБ с ЕС и НАТО для борьбы с «афганской угрозой». Установление взаимодействия ОДКБ с евроатлантическими организациями (НАТО и ЕС) чрезвычайно важно для стабилизации ситуации вокруг Афганистана. Если такое сотрудничество не возникнет, ОДКБ и евроатлантические структуры будут продолжать тратить в Центральной Азии ресурсы на поддержание конкурирующих друг с другом форматов взаимодействия с центральноазиатскими государствами. Между тем эти ресурсы нужны для борьбы с реальными угрозами, исходящими с территории Афганистана.
То же самое относится и к ШОС. Однако в случае ОДКБ установить сотрудничество будет намного проще, так как уже есть соответствующие решения этой организации (в частности, решение Совета коллективной безопасности ОДКБ, июнь 2004 г.).
В НАТО есть много сторонников диалога с ОДКБ, так что можно говорить о серьезном расколе в данном вопросе в обеих организациях. В частности, об этом говорится в рекомендациях Группы экспертов по новой Стратегической концепции НАТО «НАТО в 2020 году: гарантированная безопасность, динамичное взаимодействие» (май 2010 г.).
В официально принятой ЕС Стратегии нового партнерства для Центральной Азии (2007 г.) формулируется необходимость «вступить в открытый и конструктивный диалог» с ОДКБ (а также с ЕврАзЭС и ШОС).
В заключение можно отметить, что у России и Запада есть достаточно много разногласий по афганско-центральноазиатской повестке, что проявляется, в частности, в сомнениях существенной части российской элиты относительно необходимости сотрудничества на этом направлении вообще. Тем не менее объективная ситуация в регионе подсказывает необходимость позитивного взаимодействия.
1. Jones S.G. (et al.) Securing Tyrants or Fostering Reform? U.S. Internal Security Assistance to Repressive and Transitioning Regimes. Santa Monica: RAND Corp., 2006.
